Удивительный удар прозрения: личный вояж нейрофизиолога (Джил Боулт Тейлор)

Это рассказ нейрофизиолога о том, как в тридцать семь лет она перенесла инсульт, а потом девять лет восстанавливала свою физическую и интеллектуальную целостность. Очень интересно, поскольку Джилл выбрала из всех возможных жанров, которые можно было использовать, журнал ученого, проводящего невольный эксперимент на себе.

В левом полушарии ее мозга был поражен один из крупных сосудов, и быстро разрастающийся тромб начал отключать один центр за другим. Первым симптомом инсульта была сильная боль за ухом. Вторым, как это не странно, чувство удивительного слияния со всем миром, абсолютное спокойствие, переживание самоценности каждого момента. Нирвана. Джилл подчеркивает, что ей совершенно понятны физиологические причины этого состояние - обычно слегка угнетенное правое полушарие заняло доминирующую позицию, пока левое тонуло в крови, и переключило восприятие от линейности, связности и аналитичности левого полушария к непосредственному контакту со всем, что оказывается вокруг.

Затих постоянный внутренний диалог, и из мира исчезли слова, цифры и знаки - это тромб добрался до речевого центра. Каким-то образом она успела осознать, что переживает инсульт, и главной целью стала организация спасения, нужно было дозвониться до кого-нибудь, чтобы вызвать врача. Сохранить это намерние оказалось одной из самых сложных задач - правое полушарие живет настоящим, и удержать концепт планирования, причинно-следственных связей для него почти невозможно. Она добралась до телефона, но поняла, что не помнит ни одного номера и не различает цифр на клавиатуре. На визитных карточках оказалось невозможным отличить буквы, цифры и картинки от фона, все стало мешаниной абстрактных форм. Ей удалось набрать свой рабочий телефон, опираясь на ассоциации и на память о порядке движения пальцев по клавиатуре.

Джилл подробно описывает, как ее самоосознание теряло один интеллектуальный инструмент за другим. Ее 'я' сохранялось, но исчезала способность писать, читать, говорить, различать цвета, видеть пространство в объеме, выстраивать последовательность действий, отделять звуки друг от друга. После операции и лечения все высшие функции начали постепенно восстанавливаться, и она следила уже за возвращением своих способностей - полных девять лет.

Это рассказ ученого, поэтому все предельно материалистично: поражен речевой центр - человек, полностью осознающий свое желание или намерение, не может облечь его в слова. Отключился другой центр - звуки смешались в один поток, и невозможно отделить человеческую речь от шума вентилятора, все становится одной волной. Подавлено левое полушарие - исчезло прошлое и будущее, расплылись границы тела, мир стал безоценочным и единым, as is. Вместе с тем появляется огромный соблазн представить себе человеческую личность как комплект самосознания и приданных ему интеллектуальных функций. Инсульт отбирал у Джилл одну способность за другой, но ее сознание, ее личность продолжала существовать.

Это одна из вариаций жестокого поиска человеческой сути - если отбирать одно за другим, то можно найти комбинацию основных 'деталей', без которых не может гореть огонек сознания. Известно, что живут люди без памяти, и остаются людьми, хотя и несоциализированными и ограниченными в возможностях. Без логического мышления. Без эмоций. Без способности коммуницировать с людьми. Много-без-чего. Огромный и страшный вопрос, где же этот предел, отделяющий разумное существо от биоробота. Ведь, если Джилл оставалась человеком без речи, значит, может быть и не-человек с речью.

Джилл называет свою историю ударом просветления, потому что он позволил узнать ей, как близко и доступно для каждого человека всепоглощающее ощущение мира, гармонии и счастья. Я слушаю сейчас лекционный курс об истории мистицизма, так вот, мистики ищут великого слияния с Богом через философию и сложную работу над собой. Некоторым из них удается добиться переживания исчезновения личных границ, покоя и ощущения полной растворенности в мире. Фактически, это сложное духовное переживание дается благодаря искусственному торможению левого полушария. Джилл получила тоже самое, правда, весьма болезненным путем. Печально, что казалось бы такое рафинированное и сложное переживание имеет 100% физиологическую основу. Но, с другой стороны, это означает естественность ощущения полной гармонии для каждого человека. Слегка издевателькое обретение потерянного рая - все, к чему стремятся люди, всегда при них, за правым ухом. Без наркотиков и электродов, вживленных в центр удовольствия. Вероятно, людей изгнали из рая, просто воткнув им в голову по половинке яблока - левому полушарию. До этого было одно, и каждый миг казался прекрасной вечностью. Вот вам и стыд, познание, время, оценка себя и других, логика, способность добывать хлеб в поте лица своего. Окружающий мир остался, как был.

Второй круг идей, описанных в книге, связан с концепцией 'нейронных контуров', которые содержат в себе выработанные программы мышления и действия. Согласно современным представлениям о памяти и обучении, все приобретенные программы 'хранятся' в группах связанных между собой нейронах, которые постоянно активированы, хотя и не берут контроль на себя, пока не поступит подходящий внешний стимул. Чем чаще повторяется какая-то программа, не важно, выражающаяся в поведении или просто цепочках мыслей и чувств, тем меньший внешний стимул нужен для активации соответствующего нейронного контура. Отсюда автоматизм навыков, способность вернуться в прошлое, почувствовав знакомый запах, отсюда же 'заезжанные пластинки' - повторяющиеся циклы одних и тех же мыслей, которые готовы начать крутиться в голове при каждом удобном случае.

Джилл описывает, как она возвращала к жизни пораженные центры левого полушария. Физически, большая часть из них остались неповрежденными - собственно, нейронов погибло не так много, когда давление тромба исчезло они начали возвращаться в общую работу страдая, в основном, от долгого периода отсутствия стимуляции. Но некоторые из старых центров активности, нейронных контуров, она решила не восстанавливать. Старые дурные привычки, трамвы, заезженные пластинки. Она помнит, что они есть, она знает, что их можно вернуть к жизни - нужна только стимуляция, но она решила не давать им эту стимуляцию, оставить отключенными.

Это 'внешнее' отношение к своему разуму, разделение на 'я' и нейронные контуры с хранящимися там программами, чувствами, умениями и схемами восприятия мира - самое интересное, что есть в книге. Но остается главный вопрос, где же живет это 'я', откуда берется самоосознание и воля? Как можно узнать, что это 'я' существует непрерывно, и что сегодня оно то же, что было вчера?

Кроме того, впечатляет предельно продуктивное мышление. Человек пережил действительно важный опыт - разобрался в ментальном плане до ядра и собрался заново. И этот опыт не остался личной историей преодоления, развития, а был превращен в серию продуктов - книга-бестселлер, фильм, сайт для людей в похожей ситуации, лекции, серия выступлений в ток-шоу разного уровня. Невероятная развитость проектного отношения.